В И. МАЛЫШЕВ Два неизвестных письма протопопа Аввакума
В литературном наследии Аввакума его эпистолярное творчество занимает особое место. В письмах и посланиях наиболее полно раскрывается характер мятежного протопопа, его взгляды и настроения. Посланий и писем Аввакума дошло до нас немало. Его руководящая роль в среде старообрядчества вынуждала к большой и постоянной переписке. Приходилось отвечать на вопросы, вести полемику с врагами, отстаивая идейные основы староверства, подбадривать упавших духом, обличать отступников. Значительная доля эпистолярного наследия Аввакума уже давно стала достоянием науки.
Однако не все еще исследователями выявлено и приведено в известность. В многочисленных старообрядческих сборниках наших центральных и периферийных архивохранилищ, описанных очень кратко или совсем не описанных, найдется, по-видимому, еще немало подобного рода произведений Аввакума. В 1951 г. в одном таком сборнике были обнаружены два неизвестных в печати письма Аввакума к семье и к иноку Авраамию.1 Публикуемые здесь два других письма Аввакума--к царевне Ирине Михайловне Романовой и к Ксении Артемьевне Болотовой — также еще нигде не печатались и даже не упоминались в научной литературе.
Письма находятся в рукописном сборнике Ярославского областного музея, № 862 (1205). Этот сборник, или, точнее, сборная рукопись, размером в 8-ю долю листа, состоит из пяти разных рукописей XVII в., полууставного и скорописного письма, и одной, небольшой по объему рукописи, написанной скорописью середины XVIII в. Всех листов в сборнике 140. Переплет его XIX в., картонный, оклеенный бумагой темно-зеленого цвета, с кожаным корешком, украшенным мелким растительным орнаментом. Водяной знак бумаги четырех рукописей XVII в. — шут в зубчатом воротнике с пятью бубенцами, в одном случае — с семью бубенцами. Пятая рукопись XVII в. имеет филигрань — гербовый щит с охотничьим рожком на перевязи. Бумага рукописи XVIII в. производства Ярославской мануфактуры (с гербом г. Ярославля). Сборник керженского происхождения.
Кроме этих писем Аввакума, в сборник включен ряд других его сочинений, целиком и в отрывках, уже известных в печати, два старообрядческих произведения XVII в., авторство которых установить не удалось,"
и коротенькое «Увещание», призывающее во всем повиноваться «страдальцев рассуждению» (отрывок из письма инока Авраамия к «дщери духовной»). Помещенные здесь послание протопопа к «отцу» Ионе, «Слово протопопа Аввакума о рогатом клобуке» и отрывок из его сочинения о кресте имеют небольшие, но ценные отличия от напечатанных текстов. «Слово протопопа Аввакума о рогатом клобуке», как наиболее интересное из остальных отрывков его сочинений, публикуется в приложении в конце статьи.
Письмо Аввакума к царевне Ирине Михайловне содержит просьбу «взыскать старая вера». Опальный протопоп предлагает наказать «нико-ниян» за отступление от преданий отцов и грозит страшными последствиями стране за потворство им, приводя в качестве примеров печальные судьбы Израиля и Византии. Он хочет, чтобы дали с «никонияны» суд «праведный», без притеснений и насилий, такой, где каждая сторона могла бы свободно и полно изложить свою веру, не стесняемая ничем. Осуждает Никона и его последователей за применение силы к непринявшим «новшества», выступая сторонником веротерпимости. Это последнее положение писька стоит в прямой связи с известными строками его «Жития»: «чюдо, как то в познание не хотят прийти: огнем да кнутом, да висили-цею хотят веру утвердить! Которые то апостоли научили так?—Не знаю. Мой Христос не приказал нашим апостолом так учить, еже бы огнем да кнутом, да висилицею в веру приводить».3 Письмо, написанное значительно раньше «Жития», как бы предвосхищает эти мысли Аввакумовой автобиографии.
В конце письма Аввакум рисует перед царевной символическую картину боя Христова воинства с темными силами дьявола, изображая ее как борьбу с «турским» «Салтан-царем», возможно под влиянием постоянных в XVII в. стычек русских с турками. Весь этот эпизод имеет целью показать непобедимость сил сторонников Аввакума, слабость, беспочвенность, временность «никониян»: они все погибнут со своими «крыжами и с партесным пением». Все в письме изложено так, чтобы устрашить царевну, заставить ее энергичнее вступиться за сторонников «древнего благочестия». Отсюда постоянные обращения к апостольским текстам, библейским именам и событиям, одна мрачная картина рисуется за другой, и письмо завершается грозным предупреждением: «...будет так, яко рекох». Письмо, как можно предполагать, написано вскоре после собора 1666— 1667 гг. и является протестом против его решений.
Основная цель обращения протопопа к царевне — добиться «праведного суда» над сторонниками Никоновых реформ, чтобы ниспровергнуть возведенную на старообрядцев клевету, закрепленную решением собора. Такого же «праведного суда с никонияны» требовали после этого собора в челобитных царю инок Авраамий, поп Лазарь, дьякон Федор и другие главари старой веры. Письмо Аввакума затрагивает поэтому общий и важный для старообрядчества вопрос.
Протопоп Аввакум неслучайно обратился с письмом именно к царевне Ирине Михайловне (1627—1679), старшей из дочерей царя Михаила Федоровича. Она была действительно «игуменьей» во дворце, как называет он ее в письме. Аввакум несомненно знал лично царевну, встречался с ней, когда он при старом духовнике царя, Стефане Вонифатьеве, «в тех же палатах шатался, яко в бездне мнозе».4 Ему, надо думать, была хорошо
известна не только роль этой женщины в царской семье, но, вероятно, и ее отношение к церковной реформе. Это определило характер и содержание письма. Это была попытка еще раз воздействовать на слабохарактерного Алексея Михайловича, каким он представлялся Аввакуму, склонить царя к примирению со сторонниками старой веры. На этот раз посредником была избрана Ирина Михайловна, наиболее влиятельная представительница женской половины дворца, той половины, где протопоп неоднократно встречал сочувствие и помощь в трудные моменты своей жизни.
О переписке Аввакума с царевной Ириной Михайловной до сих пор не было известно: это пока первое его письмо к женской части царской семьи, ставшее достоянием науки. В своих многочисленных произведениях протопоп ни разу не упоминает имени царевны. Таким образом, это письмо расширяет наши представления о его личных связях; оно интересно также и для характеристики деятельности Аввакума и его литературной манеры.
Письмо к Ксении Артемьевне Болотовой посвящено целиком богословской теме. В нем разъясняются догматы о святой троице, вочеловечении и воплощении бога-сына, о сошествии его на землю и схождении в ад. Задача письма — доказать неразделимость, связь человеческого и божественного во Христе. Конкретное, образное мышление, стремление к наглядности приводит Аввакума к тем еретическим, с точки зрения ортодоксального богословия, высказываниям, которые потом им были еще более развиты в полемике с дьяконом Федором в Пустозерске, а позднее вызвали оживленные споры на Керженце и осуждение некоторых писаний протопопа «за ложное их мудрование». Здесь мы имеем первое по времени свидетельство о «еретичестве» Аввакума.
Любопытно отметить, что рассказ о сотворении человека в письме почти дословно совпадает с рассказом на эту тему в предисловии к «Житию» (ср.: РИБ, т. 39, стлб. 7). Весьма вероятно, что при написании обоих произведений Аввакум пользовался каким-то одним общим источником (ср.: Маргарит, М., 1698, лл. 381—399 — Слово Иоанна Златоуста о вочеловечении).
Новостью является указание, что инок Иона — земляк Аввакума, нижегородец, что он навещал протопопа в темнице и был схвачен стражей. Оба эти факта до сих пор не были известны.
Дату написания этого письма установить нетрудно. Аввакум говорит про «никониян»: «Сказано им и самим в прошлом году, и того им довлеет». Несомненно речь идет о соборе 1666—1667 гг., где протопоп «побранил их, колко мог».5 Письмо написано в 1668 г.
Кто были такие в «Нижном» Ксения Артемьевна и Артемий Болотовы — выяснить в точности не удалось. В сочинениях Аввакума мимоходом упоминается несколько лиц с именем Ксении, но, кто они, откуда родом, не указывается.
В Нижнем-Новгороде в XVII в. известна фамилия Болотовых. В Оброчной книге по Нижнему-Новгороду 1668 г. имеется следующая запись: «У нижегородца посацкого человека у Ивашка Иванова сына Болотова на Верхнем посаде подле Иванова огорода Болотова с порозжего места оброку 5 алтын. И те деньги на нынешней на 176 год в Нижнем взяты сполна».6 Далее из той же Оброчной книги и из других документов XVII в., ранних и поздних (1645—1678 гг.), мы узнаем, что Иван Болотов числился в «гостиной сотне», имел «место амбарное», а «на нем стоят шалашишка
и лавченка», вел торговлю вином.7 В 1658 г. «гостиной сотни Ивану Боло-тово» выдано из казны для продажи «тритцать ведр вина».8
Не принадлежала ли к семье этого нижегородского торгового человека Ксения Болотова? Отец ее, Артемий Болотов, мог быть младшим братом Ивана, за которым значилось хозяйство, а потому и не попал в платежные документы и в нижегородскую переписную книгу 1678 г., учитывавшую лишь налогоплательщиков.9 Из письма же отчетливо видно, что Ксения была не только «дщерью духовной» Аввакума, но и одним из его состоятельных «доброхотов», помогавших ему материально. Посланные ею протопопу десять рублей для XVII в. были немалой суммой. И это, надо полагать, была не первая посылка с ее стороны.
Письмо Аввакума к Ксении Артемьевне Болотовых отличается по форме и по настроению от письма его к царевне Ирине Михайловне Романовой. Если в письме к царевне протопоп выступает смиренным просителем, то здесь он заботливый учитель, наставник, разъясняющий своей духовной дочери догматы веры. Там он просит благословения, Ксении же сам посылает его. Письмо к ней построено в форме деловой, простой беседы, в которой учитель заботится о том, чтобы собеседник усвоил сказанное, письмо же к Ирине Михайловне, хотя тоже содержит элементы беседы, но носит более официальный характер, уснащено цитатами, библейскими и историческими именами как учено-богословский труд. Письма изложены сочным, ярким, выразительным народным языком, который сразу выделяет его сочинения на фоне писаний того времени. Оба письма написаны в Пусто-зерске в одно время, вероятнее всего и посланы с одним лицом, которое сняло с них копии. Возможно, поэтому они и оказались вместе.
Письмо Аввакума царевне Ирине Михайловне Романовой
Свет государыня, всегосподованная дево, Ирина Михайловна! Что аз грубый хощу пред тобою рещи, вем, яко мудра еси, дево-сосуд божий, избранный. Благослови поговорить ты у нас по царе над царством со игуменом Христом, игумения, яко же он, надежа наша (л. 63), изсек римскою властью любоплотный род еврейский. Подобает, государыня, и здесь любоплотным по тому же уставу быть. Не страша же глаголю, но предлагаю законопреступникам збывшееся издревле во Израили. Егда в законе поблядят, тогда и разорение, егда же обратятся ко господу богу, тогда им милость и ужитие мирно и безмолвно. Но виждь, предобрая, что над собою и греки учинили, ко псу (л. 63 об.) ездя, на Флоренском соборе, истиннее рещи на сонмище жидовское, руки приписали, Мануилович с товарищи, что наведе греческой державе? Помнишь ли, свет, реченное или запамятовала? Ну ино я препомню.
Тому лет з двести семьдесят с лишком, варвар, Бахмет турской, взял Царьград и брата Мануиловича Констянтин не коснел, Христос, скоро указ учини. Блюдусь и трепещу. Та же собака (л. 64) заглядывает и в нашу бедную Росию. Мнит ми ся по греческому же уставу ступает, малупо-малу на высоту восходит и со дияволом предуспевает. Егда помышляю, ужас меня объемлет" отвсюду ми тесно ныне, душа, плавание,6 а тогда телесем гробы.
Преудобренная невесто Христова, не лучши ли со Христом помиритца и взыскать старая вера, еже дед и отец твои держали, а новую блядь в (л. 64 об.) гной" спрятать. Пускай Никонов устав мотыльноской* до общаго воскресения тут препочиет. А будет так и не учинитца, тако глаголет дух святый, пострадать будет и нам, яко же и греком. А потом варвар попустит и на самую первую блудницу, еже есть костел римской, потом же и последний диявол, глаголю антихрист, потом пророцы Илия и Енох з Богословом, потом изменение твари. Потом се (л. 65) жених грядет исходите во стретение его, по глаголющему пророку: «Зрех доньдеже престоли поставтся и ветхий дньми седе, и книги разверзошася, и тьмы тьмами предстояху ему, и тысяща тысящами служаху ему»/ Тогда праведницы просветятся, а грешницы омрачатся, тогда християне возвеселятся, а никонияня восплачются и возрыдают, яко прииде отмщение коварству их.
Воистинну, государыня, никония(л. 65 об.)ньская вера и устав не по бозе, но по человеку. Умыслил Никон оружием и пищальми и со Дре-кольми на противныя, не разумех пророка вопиюща: «Не на лук бо мой уповаю и оружие мое не спасет мене».ж По тому же рекл прилично апостол Павел: «Несть наша брань х крови и плоти, но к началом и ко вла-стем и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобе под небесным».'' И еще он же: «Сего ради приимете вся ору(л. 66)жия божия, да возможете противитися в день лют, и ЕСЯ содеявше стати»." Паки он же: «Станете убо препоясани чресла ваша истинною и оболкшеся во броня правды и обувше нозек во благовествования миру. Надо всеми же сими воспри-имьше'1 щит веры, в нем же возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити»."
Царевна, государыня, Ирина Михайловна! Умоли государя царя, чтобы мне дал с никонияны суд (л. 66 об.) праведный, да известна будет вера наша християньская и их никониянская. Иду, раб ваш, братися с турским во святей божий церкви, взявши братию мою страждущих повсюду. Не надобе нам ни пищали, ни сабли, ни ино что от таковых, но токмо обле-цемся в ризы священныя; попы и дияконы со кресты и с фимияном, а черньцы в черныя ризы и схимы. И всяк возраст мужеска полу и женска" (л. 67) плачюще и восклицающе горце: «Владыко, не осгави нас сиры, но прииди и стани с нами, да воспоем песнь раба божия Моисея: „Ксня и всадники фараоновы вверже ° в море, избранныя всадники потопи в Чермном мори"»," и прочая. Надеюся на господа, яко и Яков никейский прогнав перскаго царя комарами.
А никонияня, патриархи и митрополиты и архиепископы со архимандриты и игумены, пускай против варвара своим (л. 67 об.) сонмом пойдут. Как знают так и молят по своему бога. В молитвах их напечатано: «Молимся тебе дух лукавый». Пускай оне с лукавым духом, а мы, християне, со Христом Исусом. Нам оне, поганцы, в товарищы не надобны. Мы пойдем на турская полки от десных, в руках победное оружие, крест, держа, а никонияня пускай дер идут о левую, с крыжами и с партесным пением. Оне пускай (л. 68) против воевод идут турекаго, а мвд на самого с диявол.х и Салтана-царя. Я хощу о Христе бозе моем, яко Давыд на Голияда. Тако и Салтана-царя патрахилию обязав, в Москву притащу ти и пред царя моего поставлю, яко пса, и благословение царю государю подам.
Пойду в пустыню, куды очи несут, направляем Христом и пречистою богородицею, а избранное Христово воинство, куды кто хочет, туды и поди, бог благословит (л. 68 об.). А никонияня назад не возвратятся, тако глаголет дух святый, истреблени будут, яко Мадиям и Сисара и Авим в потоце Кисове, со иноплеменники брашася, погибнут вси, потребятся, яко древле во Аендоре, будут яко гной земный/ Да больше того полно говорить, будет так, яко же рекох.
По сих всех прости мя, святая душа, и благослови, елико согреших словом и делом и помышлением и осуждением и всеми (л. 69) моими чюв-ствы. Аминь.
Письмо протопопа Аввакума Ксении Артемьевне Болотовой
В Нижном. Ксенье Артемьевне Болотовых и со всеми домашними мир и благословение. Тако же и приятелем ея, и всем христолюбцам, пишущим словеса наша на скрыжалех сердечных, милость и мир от Христа Исуса и от мене грешнаго благословение.
Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!
Раб неключимый, протопоп Аввакум, тебе, госпоже моей, Ксенье Артемьевне (л. 97 об.), радоватися и здравствовати душевне и телесне, соблю-дающе непоколебимо и неблазненно цело и непорочно старые нашей православной " веры в век века в веселии. О сем солнцеобразная доброта едина наша святая християнская вера.
Зри, Артемьевна, и слагай персты сице неизменно. То бо есть церковная вечная правда. Указательный и великосредний, два перста, яже есть во Христа Исуса, сиречь смо (л. 98) трение его божества и человечества являют. А великий же перст и два последних, триипостасное являют. Смотри же крепце и разумей, яже глаголю, любезная моя, о Христе Исусе. Прежде даже не создатися Адаму, прежде даже не вообразитися ему,0 бысть совет превечный. Отец к сыну рече бо: «Сотворим человека по образу нашему и по подобию?».8 И другий отвеща: «Сотворим, отче». И преступит бо. И паки отец глагола (л. 98 об.): «О, единородный мой! О, сияние славы моея! О, свете мой! О, сыне и слове. Аще промышляеши созданием своим, подобает ти облещися в тлимаго человека, подобает ти по земли ходити и апостолы восприяти, проповедати и пострадати и воскреснути из мертвых и вознести падшаго к свету дивну». Емлеши ли веру сему, церковное чадо?
Слушай же, аще не дремлеши. Идеже живот наш, о нем же и Павел свидетельствует (л. 99), глаголя, «яко же бо о Адаме вси умирают, тако и о Христе вси оживут».2 Тружаемся со гласом и мысленно к разуму приступим. Рек бо и паки глаголю дебело, по женски, с тобою говорить стану. Смотри умом на небо, а очима на десную руку свою. Виждь тайну сокровенную в самом бозе. Не смесно смотрение, во двою естеству седит, одесную отца, на своем царстем престоле троица, бо троицею. А ипостасныя премудрости сила и со во(л. 99 об.)спрятием, сиречь бог и человек, з ду-шею в божестве едином.
Знаеши ли, голубица, или еще просто поговорим с тобою? Схожение бо божественно во двою несмесно бысть; прехождение и рождество от девы богоприятно. Соступил с небесе силою благодати сын божий и вочело-вечився, а самое существо отнюдь с небесе недвижимо и непоступно, но бог сый воплотися силою своею неизреченною: во двою естеству на земли бысть, во двою естеству на кресте (л. 100) вися и во гроб положен бысть, воскресе и во ад сниде, пленив плен. Такожде же во двою естеству и на небо взыде и седит бог и человек з душею на своем царстем престоле не-сместно во двою естеству познаваем. Тем же образом приидет судити миру, его же созда и престол огнезрачный той же под него будет в день судный, на нем же ныне почивает. Последний глаголет: троица троицею, а бог и человек промы (л. 100 об.) шлением нераздельно бог сый. Ужъли узнала троеческое единьство? Держи жо сложение то перстов против сего, да так и веруй. А у никониян во трех перстах Христа несть и смотрения не исповедуют. Потеряли Христа за бабами ходя, да ухва-тилися за нагую троицу, а не ведомо за кую. Мнит ми ся, яко в три ди-явола знаменаются, сиречь в змия и в зверя и во лживаго пророка. Си-речь змий — древний завистник, диявол (л. 101), а зверь — человек греха, или сам антихрист, или предотеча ево, царь лукавой, доброхот его и угодник. А лживый пророк — папа римской, вор начальной, а по нем патриарх руской, да и много их от Христа оттекоша, подпупия ради бабья.
Сказал бы я тебе их промысл, чего ради оне творят тако, да жаль мне тебя, не твоя женская повесть. Сказано им и самим в прошлом году, и того им довлеет. Как бы мне с тобою поговорить (л. 101 об.), сидя лицем к лицу год, или бы два сряду, некли открылося тебе всяко, а то в краткой беседе невозможно вся изъяснити. Всячески сына божия не любят, ни имени его славнаго и страшнаго не могут слышати, ко чреву ничат и ко внешним зияют, вси в пагубу грядут, друг друга поревая, а ад, яко всеядец, с радостию похищает их.
Ну прости же кречет церковный, голубица нескверная и ластовица сладкопеснивая (л. 102). Моли о мне бога. Аще обретох благодать пред тобою, упокой и чада моего и отца Иону инока. Потребен ми есть — и зело дух мой упокоил испострада узам моим отчасти. Восхитиша его стражии на карауле и за поруками держаша и так и сяк. Свободил бог, потече, яко пернат, в ваша пределы и рука господня да есть с ним и с нами, нашея он породы, нижегородец, да летал много по четырем ветрам небесным; обыдоша (л. 102 об.) землю и прохождаше поднебесную, коснулся и моей темнице, и созрех вне уду и внутрь уду, и по молитве лобзание ми даст устом моим. Да воздаст ему господь в день века. По сих всех целование моею рукою тебе, моему свету, и пад, подстилаю главу мою пред тобою. Спаси бог за прежную десять рублев. А грамотки от тебе не бывало. А о той недостоинство мое возбраняет или бесове проклинают. Добро, чадо Сионе д (л. 103), не разлучил бы нас бог во грядущем, а ныне как мочно, так и ладно, о Христе Исусе, господе нашем. Ему же слава со отцем и со святым духом, ныне и присно, и во веки веком. Аминь.
Слово святаго святомученика и исповедника новаго Аввакума о рогатом клобуке
Разумей же о рогатом клобуке, его же носят и наши отступники ныне на подклейках, якоже женские шапки, понеже знаменуют подклейки женскую слабость на блуд и на всякую похоть. Яко же ругаемых баб обычай от мужа таятся, а мир (л. 104) весь знает. Яко блудница, тако и римляне и греки с никонияны, Василия Великаго предание — клобук с себя скинув и здели рогатой: лице все свободно стало, расчесав власы не мешает за бляднями ходить, целоватцо.
Являютца иноцы образ имый мнишеский, носят подобно, яко вышере-ченная блудница. Как то возглянет, как поступит: слово смирено, очи долу, воздыхая, яко горою брю(л. 104 об.)хом колеблет, износя глаголы о пользе душевней, а от похоти блудныя хвост весь мокр. Ей тако, не солгал носящих одеяния странна.
Что в Библии пророка глаголы глаголаше со духовным их действием? Поразили вы затийками своими Рускую землю! Али яз затиял? Да по-смотрите-тко на себя, чернцы веть вы? Возделали странно, по немецки, рясы — рукава широки. А мантия где? Увы (л. 105), стащил демон, гузно" потер ею? Веси ли, коему житию мантия научает? Василий Великий пишет, и прочий святии, чего ради мантия без рукав носим. Яко не имамы от плоти детельных рук, но делаем дело сердцами и устнами, яко угодити богу, прижав руки с воздыханием и стонанием. Рукава же знаменуют детельное, яже суть плоти на потребу. Иное чево еще хошь большаго слушать? (л. 105 об.) А те рукава вы поделали, широкие жупаны, того для6 блуднии похити, ти руками собрания разоряти и с пияницаи и с блудниками и с прелюбодеями и баб уния-ток дрочить. Зкинув крило то манатейное не мешает за униицу ту уни-ятку хватить. Так ли чернечествовали древний святии? Черное одеяние знаменает плачевное житие и рыдание с воздыханием, яко земля еси и в землю паки возвратимся (л. 106).
Я еще даст бог преже суда тово Христова взявше Никона разобью ему рыло. Блядин сын, собака, смутил нашу" землю. Да и глаза те ему выколупаю, да и толкну ево взашей: ну во тьму" пойди, не подобает тебе явитися Христу моему свету.
А царя Алексея велю Христу на суде поставить. Тово мне надобне шелепами медяными попарить. Да что ты, християнин, смиешися, будет так!
