Характеристика фленушки из произведения мельникова. Мир житейский и мир духовный в романе П.И. Мельникова-Пече

O.V. Dedyukhina

В статье рассматривается роман П.И. Мельникова-Печерского «В лесах», составляющий вместе с романом «На горах» дилогию, изображающую жизнь, быт, обычаи, нравы старообрядческого купечества и раскольничьих скитов, а шире – осмысление духовно-нравственных основ бытия русского народа в целом. Выявляется, что основной особенностью сюжетно-композиционной организации произведения является антитеза конкретно-исторического и вечного, соотносящегося с глубинными основами народного миропонимания. Одним из доминантных мотивов в романе предстает мотив золота.

The article discusses the novel «In the Woods» by P.I. Melnikov-Pechersky. Along with the novel «In the Mountains» it creates an ambilogy which depicts life, way of life, customs and morals of the Old Believer merchants and schismatic sketes, and moreover – understanding of moral and spiritual basis of the Russian people as a whole. It is revealed that the main feature of the plot and compositional structure of the work is the antithesis of the very historical and timeless values correlated to the deep basis of people’s view of the world. One of the dominant motifs in the novel is the motif of gold.

Ключевые слова: старообрядческое купечество, раскольники, духовно-нравственная проблематика, мотив, мифологический, Мельников-Печерский.

Keywords: Old Believer merchants, schismatics, moral and spiritual issue, motif, mythological, Melnikov-Pechersky.

П.И. Мельников-Печерский является одним из талантливейших русских писателей-реалистов второй половины XIX века, которого отличает мастерство и оригинальность стиля, великолепное знание народного языка и фольклора. Вершинное достижение Мельникова-Печерского в области литературного творчества, дилогия «В лесах» и «На горах» – национальная эпопея. Мельников-Печерский, будучи одним из знатоков русского раскола, чиновником особых поручений, непосредственно занимающимся надзором над старообрядцами, отрицательно относился к религиозному преследованию раскольников и самым эффективным средством борьбы с расколом считал его изучение как посредством архивных документов, сочинений духовных лиц, писавших о расколе, так и в непосредственных живых проявлениях, через предания, поверья, обычаи, осмысление мировоззрения раскольников. Однако глубинный смысл эпопеи «В лесах» и «На горах» состоит не только в показе бытия старообрядчества, в ней речь идет о бытии русского народа в целом. Как справедливо отметил Л. А. Аннинский, эпопея Мельникова-Печерского – книга о русской душе. «Романы Печерского, – писал он, – уникальный и вместе с тем универсально значимый художественный опыт русского национального самосознания. И потому они переходят рамки своего исторического времени, переходят границы узковатого авторского мировоззрения, переходят пределы музейного краеведения и вырываются на простор народного чтения, конца которому не видно» [1, 1988: 215]. Данная статья посвящена исследованию мира житейского и мира духовного в первом романе дилогии – «В лесах».

Действие романа «В лесах» разворачивается в 1840-1850 годы, первоначальный замысел относится к 1859 году, однако писалось произведение в 1870 годы, и поэтому в нем отразились процессы и перемены характерные для общества этого времени. В пореформенной России началось стремительное развитие капитализма, росло промышленное производство, появлялись торговые предприятия, банки, акционерные общества, что в свою очередь привело и появлению «новых людей», дельцов, охваченных жаждой обогащения. Эпоха 1870 годов в России характеризовалась неопределенностью и нестабильностью. Привычное течение жизни было нарушено, происходила ломка общественной и внутренней психологии человека, разобщение в обществе влекло за собой ощущение отдельной личностью своей потерянности в мире, беспомощности. «Никогда не замечалось столько беспокойства, столько метания в разные стороны и столько искания чего-нибудь такого, на что бы можно было опереться, как теперь», — писал Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» [3, 1973-1986: 100]. Подобное состояние общества и изображается в романе Мельникова-Печерского. Героиня романа мать Манефа дает следующую характеристику современности: «Смуты везде, споры, свары, озлобления!» [5, 1984: 457]. Дуня Смолокурова, дочь богатого купца, чистая и светлая душа, словно вторит Манефе: «… одни обманы на свете, правды в людях нет» [6, 1984: 459].

Символический смысл приобретает заглавие романа, «В лесах», однако образ леса амбивалентен. Согласно мифологическим представлениям о пространстве, лес является областью, противоположной светлому, обустроенному космосу, пространством враждебным человеку, «иным миром», населенным демонологическими существами: лешими, водяными, русалками, другой «нечистью». Изображенное Мельниковым современное общество утратило прочные нравственные и духовные ориентиры, сбилось с настоящего пути, освященного богом, и блуждает в хаосе эгоистических желаний и страстей, словно по темному лесу. В то же время лес в романе – олицетворение природы в целом, частью которой является человек. Встреча весны, праздники в честь обновления природы: именины Матери Сырой Земли, Семик, Троица, купальские гулянья справляются в лесу. А.Н. Афанасьев указывает на то, что у славянских народов сохранялись представления о священном характере некоторых лесов и рощ. «На Руси заповедным лесам, в которых запрещено рубить, присвоивается названье божелесье; в Олонецкой губ.дают лесу эпитет праведный» [2, 1995: 166]. Лес несет благо, даруя пищу, давая приют, исцеляя травами. Знахарка Егориха говорит о святости всего созданного богом мира природы: «Во всякой травке, во всяком цветочке великая милость господня положена… Исполнена земля дивности его, а любви к человекам у него, света, меры нет… <…> И кого умудрит господь уразуметь тайную силу его, тот видит ее и в зорях алых, и в радуге семицветной, и в красном солнышке, и в ясном месяце, и в каждом деревце, в каждой травке, в каждом камешке… Везде, во всем разлита тайная божия сила…» [6, 1984: 187]. Роман Мельникова-Печерского строится на противопоставлении сиюминутного, преходящего, наносного, связанного с современностью, вечным, глубинным основам народного бытия.

В своих «Письмах о расколе» Мельников-Печерский высказывал мнение о том, что возникновение в России торговли, промышленности, ремесленничества при Екатерине II было во многом заслугой раскольников. «…Прекращение преследований раскольников, — пишет он, - имело важную долю влияния на развитие русской торговли, фабричной и ремесленной деятельности…» [4, 1986: 441]. Изображенное в романе «В лесах» Заволжье – старая, исконная, кондовая Русь – предстает хотя и краем со скудной, холодной землей, не приносящей хорошего урожая, но с развитой системой выгодных промыслов, благодаря чему заволжские мужики живут в достатке. «Сысстари за Волгой мужики в сапогах, бабы в котах. Лаптей видом не видано, хоть слыхом про них и слыхано. <…>Заволжанин без горячего спать не ложится, по воскресным дням хлебает мясное, изба у него пятистенная, печь с трубой; о черных избах да соломенных крышах он только слыхал…» [5, 1984: 20]. Много в Заволжье и тех, кто «десятками тысяч капиталы считают» [5, 1984: 21]. Купечество показано как сословие, занимающее важное место в социально-экономической жизни России второй половины XIX века, способствующее росту производства, развитию ремесел, промыслов, судоходства, обеспечивающее народ новыми рабочими местами.

Однако обладая коммерческими способностями, деловой хваткой, инициативностью, купцы часто подвержены власти золотого тельца, жажда наживы заставляет большинство из них забыть нравственные законы. Тема власти денег, губительного влияния их на души людей, актуальная для таких писателей-современников Мельникова-Печерского, как Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, А.Н. Островский, М.Е. Салтыков-Щедрин, оказывается одной из центральных в романе «В лесах». «Ослепила корысть, — замечает Патап Максимыч Чапурин. – Ослепила она всех от большого до малого, от первого до последнего» [5, 1984: 252]. Алексей Лохматый, оказавшись в городе, отмечает, что все разговоры вокруг касаются коммерческих дел. «Про откупа говорят, про золотые промыслы, про казенные подряды, про займы и ловкие банкротства, даже про разбои и перевод госдельных бумажек. И никто из собеседников не порицает людей, разжившихся грехом да неправдой, всяк дивится ловкости их, находчивости, уменью деньгу сколотить да концы схоронить…» [6, 1984: 64].

Как пример честного и достойного человека дела показан Сергей Андреич Колышкин. Его отец был крепостным мастером на одном из горных заводов Урала. Природный ум и желание учиться помогли Сергею Андреичу найти в жизни верный путь: выучившись, он служил на золотых промыслах одной богатой компании, а затем и сам, войдя в паи по золотым приискам, за короткое время разбогател и стал вначале заниматься торговыми делами, а после стал владельцем двух пароходов. Сергей Андреич обрисован как хозяин строгий, но честный и справедливый, за что он и снискал любовь простого народа. Из уст Василья Борисыча узнаем об энтузиасте ткацкого дела Коновалове, благодаря которому в трех уездах появились ткацкие фабрики и чуть ли не в каждом доме стали ткать скатерти.

Рачительным, умным хозяином, умеющим выгодно вести свои дела, пользующимся «великим» почетом не только у своих работников, но и у всех заволжан предстает главный герой романа Патап Максимыч Чапурин, один из самых крупных тысячников. Чапурин наделен такими чертами русского национального характера, как широта души, удаль, щедрость. Патап Максимычзанимается токарным производством деревянной посуды, имеет восемь токарен, две мельницы, выполняет казенные подряды. Патап Максимычспособен уважать и ценить мастерство, умение усердно работать. Именно благодаря этим качествам Алексей Лохматый, став вначале работником в токарне Чапурина, в короткий срок дослуживается до приказчика. Кроме того, Патап Максимыч охотно помогает деньгами разорившемуся отцу Лохматого.

Одним из доминантных мотивов в романе «В лесах» становится мотив золота. Увлеченный рассказом Якима Стуколова, ПатапМаксимыч охвачен мечтой добывать золото, стать миллионщиком, иметь славу, на некоторое время эта мечта становится главной в его жизни. Однако Чапурин озабочен не только собственной выгодой, в его душе возникает желание сделать что-либо для людей. «Больниц на десять тысяч кроватей настрою, богаделен… всех бедных, всех сирых, беспомощных призрю, успокою… Волгу надо расчистить: мели да перекаты больно народ одолевают… Расчищу, пускай люди добром поминают. Дорог железных везде настрою, везде…» [5, 1984: 141]. Выслушав рассказ ВасильяБорисыча о необходимости расширения промыслов, о ткацкой фабрике, организованной Коноваловым, благодаря которой народ разбогател, Патап Максимыч сам решает взяться за новое производство на Горах, чтобы людям помогать, так как, по его мнению, человеку с достатком грешно сидеть сложа руки. «Теперь по милости божьей, по околотку сотня-другая людей вкруг меня кормится, и я возымел такое желание, чтобы, нажитого трудами капитала не умаляя, сколь можно больше народу работой кормить, довольство бы по бедным людям пошло и добрая жизнь…», — говорит он [6, 1984: 164].

ПатапМаксимыч не лишен гордости и тщеславия, любит почет, поэтому при выборе жениха для старшей дочери Насти он руководствуется достатком семьи и останавливает свой выбор на самарских купцах Снежковых, так как у них «четыреста тысяч на серебро капиталу, опричь домов, заводов и пароходов» [5, 1984: 34]. Из желания поразить Снежковых своей щедростью Чапурин в день именин своей жены, на которые пригласил жениха с отцом, ставит богатые столы для крестьян. Однако капитал для него не может стоять выше этических норм и устоев старообрядческого мира. Рассказ Данилы ТихонычаСнежкова про балы, на которые купеческие дочери ездят разодетыми, подобно дворянкам, в кружева, с открытыми руками и шеями, с полуобнаженной грудью, заставил его отказаться от такого родства. Позже ПатапМаксимыч решает выдать дочь за Алексея Лохматого, считая его человеком богобоязненным и благочестивым. Для младшей дочери Параши он выбирает в мужья небогатого Василья Борисыча, показавшегося ему смышленым, энергичным человеком, с коммерческой жилкой.

Патап Максимыч вовсе не строг в вере, хотя и любил на досуге душеспасительные книги почитать, он довольно лояльно относился к нарушению иных старых обычаев, иногда и сам не во всем следовал им и даже «трунил над теми ревнителями старого обряда, что покрой кафтана и число на нем пуговиц возводят на степень догмата веры» [5, 1984: 143]. Во время собора матушек в обители игуменьи Манефы Чапурин устроил совсем не по скитскому обряду, а по языческому обычаю шумную пирушку, братчину-петровщину. «И за всякого пили и за всякого посуду били, много вина на пол лили…» [6, 1984: 401]. Говоря о вере Чапурина, автор подчеркивает, что ее придерживался Патап Максимыч больше по традиции и из выгоды. Чапурин раскольничал потому, «что за Волгой издревле такой обычай велся, от людей отставать ему не приходилось» [5, 1984: 23]. Через раскол он имел знакомство с богатыми купцами, легче было получить кредит. То, что Чапурин являлся попечителем Городецкой часовни, льстило его самолюбию. Время от времени на страницах романа шутит ПатапМаксимыч и над «спасенной душой» Манефой, и над бытом скитских матерей и белиц. Герой с осуждением относится к жизни в скитах, называя старцев и стариц пустосвятами и дармоедами, считая, что нет в скитах уже тех подвижников, которые описаны в «Патериках», но зато много греха. «Захочешь спасаться, и в миру спасешься – живи только по добру, по правде», — говорит герой [6, 1984: 138].

Власть денег, как показывает Мельников-Печерский, проникает даже в скиты, расшатывая основы духовной жизни.

Скиты не могут существовать без богатых покровителей, без финансовых вливаний. Один из источников дохода – матушке-келейнице уговорить богатую молоденькую родственницу посвятить себя жизни в обители. После этого матушка «как сыр в масле катайся! Всего вдоволь от благостыни родительской, а в обители почет большой» [5, 1984: 154]. Другая возможность заработать для скита – это молитва за мирских грешников. Обычной практикой показано то, что раскольники ради спасения души своей и своих родных от вечных мук за совершенные грехи, наделяют скиты значительными суммами и съестными припасами. «Ведь старцы да старицы мастера бога молить: только деньги давай да кормы посылай, любого грешника из ада вымолят… Оттого и не скудеет в скитах милостыня. Ел бы жирней да пил бы пьяней освященный чин – спасенье всякого мошенника несомненно» [5, 1984: 220]. Из женских скитов часто отправляют белиц молиться за усопшего в течение длительного времени и все ради материальных благ. Молодой купец Самоквасов уподобляет матушек купцам, подчеркивая, что матушки торгуют молитвами, как купцы товаром. «Ведь это ихний хлеб, — говорит он. – Как же не зазывать покупателей?.. Все едино, что у нас в гостином дворе…» [6, 1984: 325]. Однако надо отметить, что полученным от богатых покровителей матушки всегда оделяют сирот из соседних поселений.

Все же в каких-то принципиальных вопросах матушки готовы отстаивать нормы нравственности и духовности. Например, они считают неправильным ставление в попы Михаила Коряги, потому что он «стяжатель». Мать Манефа в связи с предстоящим собором игумений для решения вопроса о том, принимать ли священников, поставленных новым архиепископом, твердо заявляет Василью Борисычу о нежелании скитских матерей слепо следовать советам своих московских единоверцев из богатых купцов: «Тельцу златому не поклонимся!.. <…> У вас на Москве повелось, что в духовные дела миряне вступают, — мы того не допустим. <…> Не нам мирских богачей слушаться, по духовному делу они должны нас послушать… Они Христовой церковью, как лавками либо конторами своими, вздумали править… Этого мы не потерпим. Хотя б общенье пришлось разорвать, хотя б ото всех благодетелей оставлены были, хоть бы нам с голоду пришлось помирать, божией церкви не продадим» [6, 1984: 445]. Есть у скитских матерей и отцов свои святыни, которые они готовы оберегать и защищать, так как именно с ними связана сила старой веры. Главной из них считается икона казанской Пресвятой Богородицы, до церковной реформы Никона стоявшей в комнате царя Алексея Михайловича. Когда Арсений, старец высокого жития, ревнитель «древлего благочестия» молился перед иконой Богородицы, ему было «чудное видение», он услышал голос, исходящий от иконы, который повелевал поставить скит там, где икона укажет, и пока икона будет в этой обители, старая вера будет процветать.

В романе Мельникова показано, что настоящих подвижников и ревнителей старой веры, людей благородных и чистых помыслов, готовых пожертвовать собой ради веры практически не осталось. Противоречив в романе образ странника Якима Стуколова. Появившись в родных местах спустя долгие годы, Яким Прохорыч предстает благочестивым паломником, совершающим подвиги во имя христианской веры. Якимоколо пяти лет жил в монастыре, читал божественное писание, святоотеческие книги. Затем он был отправлен в числе пятнадцати других молодых трудников монастыря в дальние страны, чтобы привезти оттуда «древнеблагодатных» архиереев в Россию ради спасения всего христианства, чтобы были у старообрядцев свои священники. Герой много странствовал, был в Иерусалиме, в Вифлееме, в речку Иордан погружался, Спасов живоносный гроб целовал, всем святым местам поклонился, был за Дунаем у кубанских казаков, в Царьграде. Подчеркивается, что от природы Яким был одарен «неистомною» силой воли и необычайною твердостью духа, а весь его вид выдавал человека, много в своей жизни испытавшего. Такая портретная деталь, как взгляд, выдает в Стуколове страстную натуру: «Раскаленными углями светились черные глаза его, и не всякий мог долго выдерживать пристально устремленный на него взгляд Стуколова» [5, 1984: 123]. Именно этот взгляд указывает на вторую жизнь героя.

Контрастным рассказу Якима о своем подвиге странствования становится то вполне мирское дело, ради которого он приехал по велению епископа Софрония. Именно Яким рассказывает ПатапуМаксимычу и другим купцам о золоте, соблазняет их мечтой добывать его, еще больше разбогатеть, стать «миллионщиками», а в конце концов оказывается мошенником, задачей которого было «хоть бы тысчонок десять с Патапа слупить…» [5, 1984: 226]. Таким же мошенником является и игумен Михаил, так поразивший Чапурина своим добросердечием и домовитостью, умением вести скитское хозяйство и оказывать почет гостям. Вначале Патапа Максимыча восхищает благоговейная и чинная служба в Красноярском скиту. «Вот это служба так служба, — думал, оглядываясь на все стороны, ПатапМаксимыч. – Мастера богу молиться, нечего сказать… Эко благолепие-то какое!..» [5, 1984: 214]. Отец Михаил старается угодить Чапурину, выказывая ему показные почет и уважение, предлагая роскошное угощение в нарушение поста, баню, которая тоже не дозволялась строгим монастырским уставом. Игумен Михаил, охваченный жаждой наживы, ради получения барыша готов лгать о том, что на Ветлуге есть золото. Впоследствии выясняется, что в скиту отца Михаила в течение нескольких лет печатали фальшивые деньги, и все обитатели скита попадают под суд.

Современным обитателям скитов противопоставляются истинные святые, изображенные в древних житиях, бытующих у старообрядцев. Например, таковым предстает преподобный и богоносный, молитвенник отец Софонтий, первый священник новой хиротонии, с него началось «бегствующее» от великороссийской церкви священство, он утвердил церковные обычаи, поставил скиты, мощи его нетленны и приносят исцеление. К могиле старца устраивались весной и летом паломничества, особенно на Святой неделе и в Духов день. Священноинок Варлаам с братией во имя старой веры пошел на подвиг самопожертвования, совершив самосожжение, о благости которого говорил Аввакум, в разных обителях хранятся угольки от кельи Варлаама, где было совершено самосожжение, эти угольки обладают свойством исцелять тех, кто верит в их чудодейственную силу. По вере старообрядцев, только тела блаженных страстотерпцев превратились в прах, а души их ангелы понесли ко Христу.В сказании о святителе Христове Алексии, митрополите московском, показано противостояние святого и обывателей, дается характеристика современного мира, подчеркивается, что в нем вера попирается. Когда Алексий в образе бедного странника подошел к городу, перевозчики не согласились переправить его через реку, так как увидели, что он небогат. Переправившись самостоятельно на своей мантии, чудотворец попросил у баб на берегу милостыню, но они не подали ему, а жестоко избили до крови. Рассек странник молнией гору, стал бить из нее святой источник, но люди, видевшие это божье знамение, прогнали святого мужа, и «много над ним в безумии своем глумились» [6, 1984: 66]. На ночлег никто святителя не принял и тогда, рассердившись, он изрек заклятье: «Город каменный – люди железные!» [6, 1984: 66]

Василий Борисыч сокрушается о падении благочестия, горько ему оттого, что мало осталось настоящих ревнителей старой веры, многие придерживаются ее из корысти. Столичные «заступники» веры «большие деньги изводят, много на себя хлопот принимают из одного только славолюбия, из-за одной суетной и тщетной славы. <…> Не вера им дорога, а хвала и почести. <…> Мамоне служат, златому тельцу поклоняются» [6, 1984: 178]. Отец Иосиф также утверждает, что в Москве старой веры придерживаются «толстосумы, торгаши, продажной совести купцы» [6, 1984: 261]. Они забыли и бога, и любовь, всякого норовят обчистить. «Вот каковы наши московские столпы старой веры, вот каковы адаманты благочестия!» — в негодовании восклицает старец [6, 1984: 261].

В современном мире нет истинной веры, подчеркивается в романе, и это утверждение оказывается справедливым не только в отношении старой веры, но и веры вообще, однако мечта о благочестивом житии под охранительной дланью Господа неиссякаема и выражена в сказаниях о невидимых святых местах. Развращенному современному миру противопоставляются невидимые град Китеж и поселение на озере Нестиар, современным обителям – два невидимых монастыря: Большой Китеж и Нестиар. Только благочестивый, твердый в вере человек, праведник может увидеть их. Например, старец Варлаам много пострадавший за веру, три года отсидевший в темнице, но от веры не отступивший, был Господом выведен из заточения и как ангел божий проведен в обитель невидимых святых на озере Нестиар. В отличие от реального мира там царят тишина и покой, веселье и радость, «духовная радость не телесная» [6, 1984: 288]. И Китеж, и Нестиар населяют люди твердые в вере, всем сердцем любящие Бога. «И от уст их непрестанная молитва ко отцу небесному, яко фимиам благоуханный, яко кадило избранное, яко миро добровонное. И егда нощь придет, тогда от уст их непрестанная молитва бывает видима: яко столпы пламенные со искрами огненными к небу поднимается» [6, 1984: 289]. Невидимые святые града Китежа и Нестиара почитаются в миру как истинные хранители духовности.

В романе как способ духовного восхождения и очищения предстает музыка. В текст произведения автор включает множество песен: любовных, и озорных и печальных, обрядовых, обращенных к Матери Сырой Земле, поющихся на Радуницу, на купальские праздники, во время похорон Костромы, о Яриле, застольных, о Стеньке Разине и другие, в которых воплощается сама стихия живой жизни, проявляется мировосприятие и дух русского народа, показано единство человека и природы.

Народным песням противопоставляются скитские, уныло-величавые, о тщетности земного бытия, о смерти, о Спасителе.В «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии» Мельников отмечает, что среди старообрядцев особенно популярны духовные песни об Алексее человеке божьем, об Иоасафе-царевиче, об убогом Лазаре, об Иосифе Прекрасном, о блудном сыне и др. На страницах романа «В лесах» озорная Фленушка, вышивая пелену (украшение для икон), поет духовный стих об Иоасафе-царевиче, славящий Христа. В состояние глубокого умиления погружают матушку Виринею скитские песни, звуки которых, по ее мнению, притягивают ангелов божиих. «Лицо ее, выражавшее душевную простоту и прямоту, сияло теперь внутренним ощущением сладостной жалости, радостного смирения, умильного сердечного сокрушенья» [5, 1984: 273]. И сразу возникает доброе и хорошее чувство у девиц к Виринее.

Музыка вообще показана как сила божественная, просветляющая душу, иной раз помогающая понять, что истинно, а что ложно. Например, когда Алексей Лохматый в гостинице слышит звуки оперы М.И. Глинки «Жизнь за царя», музыка пробуждает в нем совесть, заставляет его «помимо воли заглянуть в глубину души своей и устыдиться черноты ее и грязи» [6, 1984: 63]. Музыка Глинки, «вечно юная и вечно прекрасная», характеризуется как проникнутая народными началами, благотворно влияющая на человека даже не развитого в музыкальном отношении, вызывающая тихий восторг и умиление. «В этих звуках так много заветного, так много святого скрыто для русского человека. Слышатся в них и глухой, перекатный шум родных весенних хороводов, и последний замирающий лепет родителя, дающего детям предсмертное благословенье, и сладкий шепот впервые любимой девушки, и нежный голос матери, когда, бывало, погруженная в думу о судьбе своего младенца, заведет она тихую, унылую песенку над безмятежной его колыбелью…» [6, 1984: 63].

Купеческому миру и миру скитскому в романе «В лесах» противопоставляется языческий мир с его заветными песнями, хороводами, древними обрядами и верованиями. Этот мир показан как абсолютно естественный, воплощающий истинный дух народа, не ограниченный моралью, не знающий понятия греха, подчиненный извечным законам мироздания, природному круговороту. Именно как природная, всепоглощающая стихия, проникнутая языческим духом, предстает в романе любовь, а главным божеством ее воплощающим является Ярило. Мельников-Печерский дал одну из первых художественных обработок поэтического мифа об этом древнеславянском боге, опираясь, что несомненно, на исследование А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». Афанасьев отмечает, что значение Ярила объясняется самой этимологией его имени и сохранившимися о нем преданиями. «Корень яр совмещает в себе понятия: а) весеннего света и теплоты, б) юной, стремительной, до неистовства возбужденной силы, с) любовной страсти, похотливости и плодородия: понятия, неразлучные с представлениями весны и ее грозовых явлений» [2, 1995: 223]. В произведении Мельникова Ярило, иначе Яр-Хмель, – развеселый, светлый, вечно юный бог с пламенным взором. «Ходит Ярило по людям, палит страстью, туманит головы» [5, 1984: 478]. Четвертая глава второй части романа открывается поэтическим повествованием о любви соленчного бога Ярилы и Матери Сырой Земли, благодаря которой появилась жизнь. «Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными лесами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мушки да мошки… И все жило, все любило, и все пело хвалебные песни: отцу – Яриле, матери – Сырой Земле» [6, 1984: 270]. Самым совершенным плодом этой любви явился человек, получивший от отца Ярилы в дар огонь. Однако любви Ярилы, которой, как казалось Матери Сырой Земле, нет ни конца, ни края, пришел конец. Ежегодные расставания и встречи Ярилы с Матерью Сырой Землей, с одной стороны, – олицетворение смены времен года, а с другой, в контексте содержания романа «В лесах», – вечного круговорота расставаний и встреч в людском мире.

Через весь роман проходит тема трагической женской судьбы, именно героини-женщины оказываются способными на самоотверженную, истинную любовь, но большинству из них она не дарует счастья. Так, глубоким драматизмом проникнут рассказ о судьбе сестры Патапа Максимыча белокурой, гордой, насмешливой красавицы Матренушки, которая отдавшись всем сердцем любви к Якиму Стуколову, не получает от отца благословения на брак с ним из-за того, что Яким не был богат и гордой спеси отца ее не удовлетворял. Впоследствии, находясь по велению отца в Комаровском скиту, она тайно рожает дочь Фленушку и дает клятву надеть черную рясу, чтобы искупить долгими молитвами свой грех, а затем становится уважаемой и властной игуменьей Манефой. Однако страстная любовь Манефы с годами так и не исцелилась до конца, и спустя двадцать пять лет встреча с Якимом Стуколовым возмущает ее духовный покой, заставляет вновь страдать, волноваться и плакать горькими слезами. Повторяет несчастливую женскую судьбу Манефы и ее дочь Фленушка, веселая, резвая, бойкая девушка отказывается от своей любви и тоже, как мы узнаем уже из следующего романа «На горах», становится суровой матерью Филагрией.

Трагично складывается и судьба старшей дочери Патапа Максимыча Чапурина Насти, жизнь которой разрушается из-за господствующего в мире корыстолюбия. Полюбив Алексея Лохматого, девушка была готова пойти против воли отца, отстаивать свою любовь, но отец по отношению к своей дочери проявил значительно больше уважения и любви, нежели ее возлюбленный. Патап Максимыч, поначалу гордо мечтая выдать дочь замуж за сына богатого купца Снежкова и настаивая на подчинении себе, впоследствии отказывается неволить дочь. Настя сама разочаровывается в Алексее, в омраченной душе которого алчность, жадная корысть, жажда богатства разрушают любовь, увидев слабость его характера, страх перед Патапом Максимычем. Даже во сне Алексей видел себя в каменных, богато разукрашенных палатах. Не вынеся своего бесчестия, вины перед родителями, Настя умирает, но и перед смертью ее думы об Алексее, она просит отца простить его, не причинять ему зла, что свидетельствует о высоком жертвенном характере любви девушки.

Не сбываются надежды на счастье и у Марьи Гавриловны, хотя вначале судьба была, казалось, благосклонна к ней. Будучи дочерью зажиточного и одновременно благородного, разумного, честного купца Гаврилы Маркелыча Залетова, она жила в родительском доме счастливо, любимая до безумия матерью, обласканная отцом, и, неожиданно повстречав сына купца миллионщика Евграфа Макарыча Масляникова, красивого и доброго молодого человека, стала его невестой. Однако светлым чаяниям Маши не суждено было сбыться из-за самодурства и сластолюбия старшего Масляникова и корысти собственного отца. Ради воплощения своей давней мечты о пароходе купец Залетов пожертвовал счастливым будущим своей дочери, отдав ее замуж не за любимого жениха Евграфа Макарыча, а за его старика-отца миллионщика, который пообещал ему пароход в подарок. «Продали Машу, как бурую корову» [5, 1984: 310]. Восемь лет прожила Марья Гавриловна с ненавистным мужем, терпя от него брань, попреки да побои.Душевный покой обрела Марья Гавриловна в обители милосердной Манефы, молясь за покойного мужа и не забывая любимого Евграфа. Любовь Марь Гавриловны к Алексею Лохматому, который показался ей похожим на Евграфа, также не принесла ей счастья. Чувство Марьи Гавриловны к Алексею автор определяет как темную, лишенную света духовности страсть, с которой скорбь всегда неразлучна. Алексей в этой истории наделяется какой-то демонической прелестью и привлекательностью, не случайно прислуживающая Марье Гавриловне девушка Таня, наблюдая над тем, как изменилась ее хозяйка из-за любви к Алексею, начинает думать, что он с нечистой силой дружен. Словно околдовав Марью Гавриловну, Алексей Лохматый овладевает всем ее капиталом, саму ее полностью лишает воли, подчинив себе, превращает ее жизнь в череду дней, наполненных слезами. «Нет тихой радости, нет сердечной услады – одна тоска, одна печаль плакучая!..» [6, 1984: 208].

Радостная стихия первобытной любви как легкого, беззаботного, светлого чувства воплощается в образе ВасильяБорисыча, гостя из Москвы, великолепного певца, обладающего пылким и переменчивым сердцем, словно находящимся во власти древнего бога Ярилы. Завершается роман, подобно волшебной сказке, веселым свадебным пиром в честь Параши Чапуриной и Василья Борисыча. «И сколь ни бывало пиров и столов по заволжским лесам, протакие, что были на свадьбе ВасильяБорисыча, слыхом никто не слыхал, никто даже во снах не видал» [6, 1984: 542].

Итак, в романе «В лесах» Мельнико-Печерский, изображая современный мир, развращенный, греховный, погрязший в тщеславных устремлениях и алчности, противопоставляет ему чистый мир, отраженный в народных песнях, легендах, преданиях, в житиях святых, воплощающий основы духовной жизни народа, особенности его мировосприятия. Бытие человека, как показано в произведении, неразрывно связано с природой, венцом которой, животворящей силой, предстает любовь, находящаяся под покровительством солнечного бога «сердечных утех и любовной сласти» Ярилы.

Литература

1. Аннинский Л.А. Три еретика. Повести о А.Ф. Писемском, П.И. Мельникове-Печерском, Н.С. Лескове. М.: Книга, 1988. - 352 с.
2. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3т. – Т.2. – М.: Современный писатель, 1995. — 400 с.
3. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30т. – Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1972-1986. – Т.22.
4. Мельников П.И. (Андрей Печерский). Старые годы: Рассказы и очерки. – М. : Советская Россия. 1986. — 494 с.
5. Мельников П.И. (Андрей Печерский). В лесах. В 2 кн. Кн. 1. – Москва: Советская Россия,1984.
6. Мельников П.И. (Андрей Печерский). В лесах. В 2 кн. Кн. 2. – Москва: Советская Россия, 1984.

Дедюхина Ольга Владимировна – кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова, г. Якутск, dedyuhina.olga28mail.ru.